раньше, когда была куколкой?
— Не знаю, не помню. Ведь теперь я уже бабочка, а не куколка!
А ещё раньше куколка была гусеницей.
Гусеницы тоже бывают разные. Вот у этой столько ножек, что сразу, наверно, не сосчитать. И ещё — вон она какая мохнатая, прямо-таки шерстяная. Даже страшно притронуться. А гусенице только того и надо: ползает по деревьям и ест листья. Многие птицы боятся «шерстяных» гусениц и не трогают их. А вот кукушка не боится…
А у этой гусеницы ножек совсем немного — только спереди да на самом конце брюшка. Она сперва передними ножками с коготками уцепится за сучок, потом изогнётся дугой и задние, мягкие ножки подтянет ближе к передним. Уцепится задними, распрямится и снова хватается передними… Так и ползёт. Очень похоже на то, как меряют длину пядью большим и указательным пальцами. Поэтому гусеницу назвали пяденицей. Другое её название — землемер: ползёт, будто землю меряет.
Пяденица-землемер — не «шерстяная», а совсем голая, беззащитная. Любой может клюнуть: и скворец, и синица, и даже воробей. Страшно гусенице, замрёт — притворится, будто она вовсе не гусеница, а просто веточка: «Птицы веточек не клюют, не клюют!..»
А скворец или воробей внимательно поглядит: «А веточки листьев не едят, не едят!» — клюнет и съест. Только всех не склевать…
Пяденицы тоже объедают листья — у дуба, у берёзы, у осины и даже иголки у сосны. Как же гусенице быть иначе? Очень хочется ест. И ведь нужно расти, толстеть. Иначе она не может — ползает, ест, растёт. А придёт время — отыщет укромное местечко где-нибудь под корягой, или в щёлке коры, или среди травы и замрёт. Покроется плотной шкуркой-одеяльцем. И получится из гусеницы куколка.
А ещё раньше гусеница была крошечным, еле заметным яичком, которое в тихий солнечный день бабочка отложила на травинке, а может быть, и на дереве или даже на большом тёплом камне. Да, может быть, на камне, потому что ей было так хорошо в тот день, так радостно и легко, что она целый день только и делала, что порхала, совсем ненадолго присаживалась — то на землю, то на цветок, то на дерево, а то на тяжёлый и серый камень, который умеет лишь неподвижно лежать на одном месте и молчать.
Не одно, а тысячи таких яичек, с маковое зёрнышко величиной, откладывают бабочки там, где они садятся. Зачем же так много? А вот зачем: часть яичек найдут и склюют птицы, часть унесут к себе в муравейник муравьи, растащат жуки и мухи. А из тех яичек, которые всё же уцелеют, выйдут на свет совсем ещё маленькие гусеницы — личинки. И всё опять начнётся сначала: личинки расползутся в разные стороны, будут есть свою пищу; из каждой получится взрослая гусеница; из гусеницы — куколка, совсем неживая с виду. Но придёт время — будто кто-то невидимый прикоснётся волшебной палочкой к сморщенному сухому сучку, и вдруг из него выйдет прекрасная бабочка. Словно после долгого-долгого сна расправит, встряхнёт тонкие крылышки. И полетит навстречу цветам, деревьям и солнцу. Она ещё никогда их не видела, не знакомилась с ними, и они — с ней. Скорее, ведь жизнь коротка: всего одно лето живёт бабочка на свете или даже несколько дней, а то и того короче. А надо столько успеть!
Сколько на свете разных бабочек, не похожих одна на другую?
Люди стали считать: сто… двести… тысяча… девяносто тысяч… нет, не бабочек, а одних только разновидностей, видов, как их называют учёные. Даже, наверно, больше!.. Они летают, где захотят, — в лесу, на опушке, в поле, в городе, где возле каменных зданий растут зелёные деревца и цветут на клумбах цветы. Когда бабочка устанет, она опустится отдохнуть на травинку или на дерево. Или на цветок, если захочет сладкого сока.
Больше всего бабочек живёт на юге, в тропических жарких странах. Огромные и совсем крохотные, одноцветные и переливающиеся яркими красками, с самыми причудливыми узорами на крыльях, они там порхают почти круглый год. Это и понятно: ведь в жарких странах не бывает холодной зимы и там очень много больших душистых цветов. Бабочки любят тепло и цветы, им там хорошо.
А на Севере?
А на Севере вьюги, снег, мороз. Сюда лишь ненадолго приходит лето. Разве могут они здесь жить — маленькие, совсем нежные. Сперва учёные думали, что нет их на Севере, а потом узнали: есть!
Вот она, эта бабочка, перламутровка полярная. Она живёт и летает даже за Полярным кругом.
Один мальчик, который живёт тоже за Полярным кругом в новом городе Мирном, написал мне в письме:
«Я наших бабочек ещё больше люблю, чем южных. Потому что им холодно, а они всё равно от нас не улетают!»
Самых маленьких бабочек называют мотыльками. Самый маленький мотылёк здесь нарисован, не проглядите его.
Самая большая бабочка живёт в Южной Америке и называется «южноамериканская ночница-агриппина». Если эту бабочку нарисовать в полный рост, книжной страницы не хватит.
Дневные бабочки летают днём. Ночные и вечерние — ночью и вечером.
Дневные — обычно ярко окрашены, а ночные — обычно серенькие или рыжие, совсем не такие нарядные. Ведь ночью, когда им время летать, их всё равно не видно.
Если вы заметите бабочку, которая села на ветку или на цветок и сложила крылышки вместе, будто такой тонкий листик, знайте — это дневная бабочка. Она сейчас спит, отдыхает.
А ночные крыльев не складывают или складывают совсем по-другому: домиком.
Сможете теперь отличить: где ночные, а где дневные?
Прислушайтесь, какие у них необычные имена: махаон, аполлон, крушинница, адмирал… И такие: сатурния, аврора…
Названия-имена, конечно, придумали люди. Но неужели кому-нибудь безобразному можно дать такое красивое имя?
Есть люди, которые называют себя охотниками за бабочками. Это коллекционеры, они собирают коллекции, чтобы их изучать. Один такой «охотник» научился до того незаметно и ловко подкрадываться к бабочкам, что те ничего не подозревали, пока не оказывались в его сачке. В коллекции этого человека были тысячи бабочек, и все они были там как живые.
В поисках редких бабочек коллекционер объездил полмира. Он охотился за ними в Европе, побывал в Африке, плавал через океан в Южную Америку, где, по слухам, жила красавица Морфо Евгения. Говорили, что это самая красивая бабочка на свете. Крылья её светло-голубого, почти серебристого цвета, переливаются на солнце так, будто они в
